Ровесники, ровесницы...

…Скамейка под окнами нагрелась. Большой пушистый кот забрался на колени к маленькой улыбчивой старушке. Бабушка бережно погладила его, подняла глаза к небу и, зажмурившись, откинулась на спинку скамьи.

Каверина Александра Ивановна (Ялышева). Родилась 25 ноября 1927 года. Встретила 41-й год в с. Спас-Раменье в возрасте 14 лет. В 1942 году отправлена с тремя девушками в Тулу на ФЗО (фабрично-заводское обучение). Из Тулы перебросили в Москву, учили азам военной науки, обучали столярному делу, в частности, вязать рамы.

С1943 года и до конца войны работала на торфоразработках в Ермишинском районе.

Сложно представить, что эта добрая шустрая старушка была свидетелем, да что там свидетелем! – участником самого страшного события XX века. Сидит на лавочке, глаза закрыла, гладит кота, то ли дремлет, то ли жизнь свою, как киноплёнку, прокручивает.

А я? Интервью пришла взять? «Редакционное задание» камнем на шее? И понимаю, нет, чувствую чем-то глубоким в себе, что мне интересна эта ее жизнь. Чтобы понять свою.

– Бабуль, – решаюсь я и спотыкаюсь, наткнувшись на добрый взгляд поблекших голубых глаз и мягкую улыбку, как пишут в книгах, обезоруживающую. Поспешно прячу за спину свое «оружие» – ручку и блокнот (я уже знаю, о чем напишу). А теперь просто посидеть рядышком, послушать в который раз ее журчащий говорок.

– Война, детка... Сколько всего было после. Лиха много. Нужды. А тогда-то?.. Девчонки мы были. Тоненькие. Платьица ситцевые носили. У меня любимое в горошек было. Бареточки матерчатые, натрешь их зубным порошком, они как новенькие, беленькие такие. Всё как сейчас вижу.

И война... Фэзэушницами нас звали, комбинезоны такие грубые выдали, ботинки тяжелые, на два номера больше. А потом Москва. Война уже подбиралась к нам, а мы ехали в холодной теплушке в Москву. Ты знаешь, как мы радовались! Москву же только на картинках в школьных книжках видели: Красную площадь, Спасскую башню. Да кино «Свинарка и пастух» удалось посмотреть. А тут едем в столицу!

Столица нас встретила маскировкой. Ничего нельзя было узнать. Кругом горы мешков с песком, какие-то щиты, маскировочные сетки. И работа, работа, работа: вязали оконные рамы. Станки прямо там, в Кремле стояли, приходилось каждый день на верхотуру подниматься. Руки в занозах, гудят: деревянные бруски сырые, тяжелые. А работали в основном девчонки. По ночам плакала, домой хотелось. А днем все с покрасневшими глазами, но бодримся, виду не кажем. Мастер же сказал нам ясно, что мы теперь бойцы, на победу работаем. Ох, как мы старались!

Домой отпустили где-то через шесть месяцев. Как на крыльях летела. Что ты, боец Шурочка Ялышева возвращается с боевого задания! Домой, где нет войны, не надо дежурить на крышах – скидывать зажигательные бомбы.

Бабушка надолго замолкает. Переживает те часы встречи с родиной малой, любимой. Плачет. А мне видится своё: современные мальчишки (как называются эти неформалы?) прыгают с крыши на крышу, вызывая у кого-то восторг, но чаще ужас. Да, у каждого времени свой адреналин!

– А потом была трудовая повинность.

– ???

– Это когда из каждой семьи забирают почти всех, кто может хоть как-то работать. Меня отправили на торфоразработки. Очень тяжелый труд. После войны уже придумали всякие механизмы. А тогда на тачках вывозили мы сырые брикеты, складывали для просушки на высоком сухом месте. Под ногами хлюпало, рои гнуса лезли везде, пот катился градом. Да что там говорить – нечеловеческий труд! Женщины нас, молоденьких, жалели, старались накладывать поменьше, чаще отдыхать советовали. Но мы же и здесь на победу работали, старались не отставать. И лично у меня рейтинг (бабушка усмехается, произнеся телевизионное слово) был высокий! А вечером в бараке нагреем на керосинке воды, намоемся, накрутим кудри на бумажки – и на танцы в поселок за три километра. Девчата с девчатами танцевали, потому что кавалеры были уж очень сопливые, они в окна за нами подглядывали. Теперь вот думаю, как у нас тогда сил хватало. Потому, наверное, что не «повинность» мы выполняли, а делали важное для страны дело, со всей страной, со всем народом. И воевали, и боролись не только с далеким врагом, но и с собой, со своими слабостями. И побеждали. Каждый день жизни – маленькая победа!

– А любовь?

– И любовь была, голубка. Об этом после.

Через забор перелетел, кометой, футбольный мяч. Развязного вида парень из соседнего дома перемахнул через хлипкий заборчик, покачнув его аж до земли. Заметив нас, нахал замер. Хотелось отчитать хулигана, но бабушка потянула меня за руку, усадив на место. Счастливо улыбаясь, она смотрела на нежданного гостя. Да и с ним произошла перемена. Самодовольная ухмылка сменилась виноватой улыбкой. Неловко кивнув, гроза всех коз и опустошитель садов схватил мяч и убрался... тем же путем.

– Бабушка, как у тебя хватает терпения выносить всё это? Сама же говорила, что все яблони переломали. А с капустой что сделали, что под яблоней была? Так это же его рук дело!

– А что, хороший мальчик, шустрый. И я когда-то была молодая. Повзрослеет... Что им ещё вынести предстоит, этим мальчикам?

Если молодое поколение в лице этого, на мой взгляд, не лучшего его представителя получило такую оценку от мудрой старости, значит, не такая уж глубокая пропасть между поколениями. Значит, «не прервалась цепь времён».

Евгения ТРУШИНА, 9 класс, МОУ «Нарминская средняя общеобразовательная школа»

Когда бабушка была молодой

Когда бабушка была молодой,

Был мой дедушка совсем не седой,

Закружил их вместе бал выпускной,

Когда бабушка была молодой...

А в семнадцать всё еще впереди:

«Я вернусь, а ты меня подожди».

Дым. Война... И сердцу тесно в груди:

«Я дождусь, всё у нас впереди».

Когда бабушка была молодой,

Обернулись эти годы бедой.